ВИКТОРИЯ ХИТЕРЕР,
профессор истории Миллерсвилльского университета (США), член Научного совета Мемориального Центра Холокоста «Бабин Яр»
Помню, как я первый раз приехала в Бабий Яр с родителями и бабушкой в конце 1970-х, когда мне было лет десять – одиннадцать. Был теплый солнечный летний полдень, мы подошли возложить цветы к огромному, как мне в детстве казалось, памятнику. Кроме нас там никого не было. Зияющая пустота давила и пугала. Это так разительно отличалось от других памятных мест, которые я видела прежде. Там всегда были люди, лежали цветы и венки, стоял почетный караул и фотографировались молодожены. Место у советского монумента, установленного в Бабьем Яру в 1976 году, казалось заброшенным и полузабытым.
Это было не случайно. Советское руководство сделало все для того, чтобы предать забвению трагедию Бабьего Яра. Тема Холокоста, как и вся еврейская история, находились в Советском Союзе под запретом с конца 1940-х годов и вплоть до падения советского режима. Эта завеса молчания прорывалась иногда голосами либеральной интеллигенции и еврейских активистов, которые 29 сентября, в день начала расстрелов в Бабьем Яру, устраивали несанкционированные митинги. Милиция разгоняла эти митинги, а их участникам грозили крупные неприятности: от увольнения с работы до ареста. В противовес несанкционированным митингам власти проводили свои официозные собрания в Бабьем Яру в годовщину расстрелов, на которых никогда не упоминалось, что большинство погибших в Бабьем Яру были евреями.
Но для киевлян это всегда был секрет Полишинеля. О том, что большинство погибших в Бабьем Яру были евреями, знали все. Еще были живы многие свидетели катастрофы, и у этих людей невозможно было отнять их память. Моя бабушка Евгения Карповна (Гицель Калмановна) Броварник рассказывала множество раз своим друзьям и знакомым, как она чудом спаслась с двухлетним ребенком (моей мамой) и уехала с последним составом с оборудованием с завода «Арсенал» в товарном вагоне из Киева. Мой дедушка Илья Владимирович Броварник до войны работал зубным врачом в поликлинике этого же завода. Он уехал в эвакуацию со своей старшей дочерью, а бабушка с мамой не смогли с ним уехать, так как моя мама была больна каким-то инфекционным заболеванием. Бабушка боялась, что их просто высадят из поезда, если поймут, что ребенок болен. В середине августа, когда немцы уже были на подступах к Киеву, бабушка пришла на завод «Арсенал» узнать: нет ли каких-либо известий от ее мужа (после отъезда из Киева с ним прервалась связь). Какой-то начальник (к сожалению, моя семья не запомнила его фамилии), отвечавший за эвакуацию оборудования завода, видимо пожалел ее и сказал: “Вы – еврейка и Вам в Киеве оставаться при немцах нельзя. Последний состав с оборудованием будет отправлен через несколько часов. Если Вы успеете, я посажу Вас с ребенком в товарный состав». Бабушка побежала домой, схватила ребенка, документы и что смогла из вещей, и все-таки успела на поезд. До Воткинска ехали очень долго, две недели. Почти что все свои вещи бабушка по дороге обменяла на продукты, надо было самой что-то есть и кормить ребенка. Так что приехали в эвакуацию без вещей, но зато уцелели.
Далеко не всем так повезло, и многие евреи – старики, женщины и дети уехать из Киева не смогли, так как советскими властями не были отнесены к категории лиц, подлежащих эвакуации. Зато эвакуировали оборонные заводы вместе с необходимыми для производства специалистами, эвакуировали номенклатуру, известных ученых, артистов, эвакуировали членов семей офицеров Красной армии. Почти все евреи, которые остались в Киеве, вскоре были убиты нацистами в Бабьем Яру. Погиб и отчим моей бабушки Иосиф Полиновский, который пошел в Бабий Яр вместе со своим сыном от первого брака.
Как и у многих киевлян-евреев, история моей семьи тесно переплелась с историей Бабьего Яра. И хотя с 1999 года я живу и работаю в США, связей с Украиной, моими коллегами никогда не теряла. Большинство моих научных трудов посвящено истории евреев Киева. Я занимаюсь историей Бабьего Яра уже много лет, опубликовала ряд статей по этой тематике. Сейчас я пишу книгу о Бабьем Яре и об увековечивании памяти его жертв в Советском Союзе и независимой Украине. Поэтому, когда в 2017 году главный историк Мемориального Центра Холокоста Бабий Яр, Карел Беркгофф, предложил мне участвовать в подготовке базового исторического нарратива для будущего музея, я конечно же сразу согласилась. Также я вошла в состав Научного Совета МЦ БЯ.
С падением коммунизма – политика забвения Бабьего Яра ушла в прошлое. В годы независимости Украины появилось множество новых памятников в Бабьем Яру. Годовщины начала массовых расстрелов в Бабьем Яру отмечаются в Украине на государственном уровне. Никто больше не скрывает, что большинство жертв Бабьего Яра были евреями. Но поколение свидетелей трагедии уже почти ушло, и чтобы сохранить память о жертвах Бабьего Яра в 2016 году в Киеве и был создан Мемориальный Центр Холокоста «Бабий Яр». Целью этого Центра является увековечивание памяти жертв Холокоста и всех жертв Бабьего Яра, организация научных и образовательных программ, которые способствовали бы развитию демократии и толерантности. В 2026 году в Бабьем Яру будет открыт Мемориальный Музей Холокоста «Бабий Яр.
29 июля этого года Президент Украины Владимир Зеленский провел видеоконференцию с членами Наблюдательного совета Фонда «Мемориал Холокоста «Бабий Яр» и поддержал создание Мемориального Музея Холокоста. Президент Зеленский, в частности сказал: “Создание мемориала – это очень важно для нашей страны. В ее истории было много трагических событий. Но мы должны помнить о них, рассказывать будущим поколениям. Такие моменты должны быть в истории Украины. Они есть в наших рассказах, в памяти, в книгах. Очень хочется, чтобы этот проект воплотился в жизнь, и мы вместе с вами создали историю.”
Поддержка Президентом Украины идеи создания Музея Холокоста вызвала недовольство и спровоцировала критические статьи в украинской печати. Речь идет о публикациях украинского правозащитника, публициста Мирослава Мариновича «Вкотре про Бабин Яр» на ресурсе Zbruch, 5 августа 2020 г. и журналистки из Иерусалима Галины Хараз «Нове старе протистояння» в газете День, 7 августа 2020 г.
В демократическом обществе всегда существует свобода мнений и дискуссий. Но беда в том, что авторы этих статей не готовы ничего обсуждать, они просто призывают закрыть проект. Удивление вызывают и совершенно необоснованные оценки академической части проекта, к которой принадлежу и я.
Чем же так недовольны авторы статей?
Мирослав Маринович пишет в своей статье: «Я, звичайно, не проти участі західних фахівців, але зневага до ґрунтовних напрацювань українських науковців є просто черговим проявом комплексу меншовартості». На самом деле уважаемый автор тут абсолютно ошибается. Научная историография – если речь идет о науке – не может пренебрегать чьими бы то ни было наработками, безусловно работы украинских ученых, как и западных, изучались, осмысливались и были использованы авторами базового исторического нарратива. Более того, украинские ученые – те, которые не пренебрегли призывами Карела Бергкоффа к совместной работе – внесли весомый вклад в подготовку исторического нарратива для будущего музея. Да и себя я от Киева и Украины не отделяю, и публикации мои подготовлены на основании материалов из киевских архивов. Вообще говоря, в современном мире не столь важно, где человек живет, главное, чем он занимается и каким специалистом является. И конечно же в интересах Украины, чтобы в создании Мемориального Музея Холокоста в Бабьем Яру участвовали лучшие специалисты со всего мира. Так с привлечением лучших ученых из разных стран был создан Музей истории польских евреев «Полин» в Варшаве. А главным историком этого музея и ныне является крупнейший специалист по истории евреев Польши почетный профессор Брандайского универитета (США) Энтони Полонский.
В МЦ БЯ была создана уникальная группа ученых из разных стран: Украины, Голландии, Германии, Австрии, Молдовы, Израиля и США для создания исторического нарратива для будущего музея. Все участники академической части проекта хорошо известны своими публикациями, имеют высокую научную репутацию. Концепция и детали исторической части проекта никогда не держались в тайне, наоборот – всегда были открыты для свободного обсуждения. В результате был подготовлен высокопрофессиональный исторический нарратив для будущего музея, который получил положительные отзывы от ведущих специалистов в области Холокоста. Этот нарратив был опубликован на сайте МЦ БЯ и каждый желающий может с ним ознакомиться.
Поэтому, более чем удивительно читать в статье госпожи Галины Хараз, что, якобы в исторический нарратив внедрены антиукраинские идеи, прославляющие роль Сталина и Советской армии в спасении евреев. Таких идей в нарративе конечно же нет. Нарратив, напротив, описывает и сталинские репрессии, и Голодомор, и другие преступления советского режима. Так же не соответствует действительности утверждение госпожи Хараз, что нарратив искусственно отделяет «євреїв від неєврейського оточення», и выводит их за рамки украинской истории. Все как раз в точности до наоборот, поскольку история евреев Киева и Украины описаны в контексте украинской истории. Никто не разделяет и жертв Бабьего Яра, в историческом нарративе целый раздел посвящен неевреям-жертвам нацистского режима: ромам, военнопленным, украинским националистам, подпольщикам и пациентам психиатрической больницы. Мемориальный Музей Холокоста Бабий Яр должен правдиво представить историю всех жертв нацистской оккупации.
Госпожа Хараз противопоставляет в своей публикации «приватный», а на самом деле создаваемый на началах государственно-приватного партнерства Музей Холокоста, «сугубо государственному» проекту, с концепцией от Института Истории Украины. Последний предлагает создание двух отдельных музеев: Мемориального Музея Бабьего Яра и «альтернативного» к уже создающемуся МЦ БЯ Музея Холокоста. При всем уважении к моим украинским коллегам я не понимаю, какой в этом смысл?
Госпожа Хараз также бездоказательно утверждает в своей статье, что проект МЦ БЯ российский, и что создатели нарратива не всегда понимают, что их просто используют. Это более, чем оскорбительное заявление, поскольку большинство ученых, которые приняли участие в проекте, занимаются историей Холокоста и Бабьего Яра уже многие годы. Они пришли в проект, чтобы создать в Украине современный музей Холокоста и увековечить память всех погибших в Бабьем Яру. Никакой российской концепции истории в проекте нет и быть не может. С другой стороны, пани Хараз, как профессиональному журналисту, кроме пересказа позиции тех, чьи имена с благодарностью перечислены ею в конце статьи (Иосиф Зисельс, Виталий Нахманович и др.), необходимо было бы обратиться за дополнительной информацией непосредственно к тем ученым, которые готовили базовый исторический нарратив. Представление различных точек зрения – разве не это предполагают во всем мире стандарты журналистики?
Я полностью согласна с выводом господина Мариновича, что «справу [создания Мемориального Музея Бабьего Яра] гублять брак довіри й озвучені чи приховані підозри всіх до всіх». Мне даже иногда кажется, что многие критики проекта создания Мемориального Музея Холокоста Бабий Яр, уже и о жертвах Бабьего Яра забыли, как еврейских, так и нееврейских. Все их усилия направлены только на то, чтобы запретить, не дать, не позволить создать этот музей. Поэтому и нет до сих пор Музея Холокоста в Киеве, в то время, как такие музеи давно созданы во многих странах мира, даже в тех, где Холокоста не было.
В мемориализации Бабьего Яра пора переходить с «минного поля», каким эта мемориализация является в данный момент, по образному выражению Мирослава Мариновича, к нормальной научной дискуссии, и добиваться не уничтожения конкурирующих проектов, а искать возможности для взаимопонимания и сотрудничества всех заинтересованных сторон. Тогда и появится в Киеве современный Мемориальный Музей Холокоста в Бабьем Яру, которым будет гордиться вся Украина, и память о всех жертвах Бабьего Яра будет увековечена и сохранена для будущих поколений.
